Жила на свете прекрасная принцесса. Была она так хороша собой, что каждый, кто бы ни увидел девушку, тут же влюблялся в нее без памяти. Благородные рыцари сражались на турнирах за одно только право коснуться губами ее руки, а простолюдины вздыхали, мечтая увидеть принцессу хоть мельком.

Однако сама принцесса была холодна; сердце ее не знало любви, и не нашлось никого, кто сумел бы растопить этот лед. Она слыла к тому же надменной и заносчивой, но сила ее красоты была так велика, что влюбленные не обращали на это внимания.

В том же королевстве жил молодой пастух по имени Петер. Целыми днями он лежал на пригорке, наигрывая на дудочке и присматривая за своими коровами и овцами. Жизнь его текла легко и беззаботно, пока однажды на дороге не показалась золоченая карета. Она остановилась у пригорка, и из окошка выглянула девушка необычайной красоты. Это и была принцесса.

– Пастух, – сказала она, – как чудесно поет твоя дудочка. Сыграй еще раз.

Петер заиграл, не отводя глаз от девушки; он был заворожен ее красотой, и сердце юноши немедленно наполнилось любовью. Принцесса внимала мелодии, склонив голову к плечу, а Петер готов был бы играть вечно – для нее одной.

Но всему на свете приходит конец. Принцессе наскучила музыка. Она кинула пастуху золотую монету, кучер хлестнул лошадей, и карета скрылась в туче дорожной пыли. А Петер еще долго смотрел ей вслед. Он понял, что отныне не сможет жить без принцессы, но ведь она была дочерью короля, а он – всего лишь простым пастухом. И все же мысли о прекрасной принцессе отныне не покидали его ни днем, ни ночью.

Меж тем, отец-король был весьма озабочен: его красавице дочери уже настала пора выйти замуж, но никто не нравился ей. Множество женихов – молодых, богатых, красивых и знатных – перебывало во дворце, но всех принцесса отвергала, с негодованием или с насмешкой. В каждом она отыскивала изъян и каждому находила повод отказать. Наконец королю это надоело. Он позвал к себе дочь и сказал:

– Моя милая, пришла пора тебе выбрать мужа. Посмотри, сколько прекрасных рыцарей, сколько знатных молодых вельмож пылают к тебе любовью. Неужели нет среди них никого, кто пришелся бы тебе по сердцу?

– Отец, – заносчиво отвечала принцесса, – пусть они благородны и богаты, но никому из них не владеть мной. Я слишком красива для них, ни один меня не достоин.

Надменные слова дочери рассердили короля.

– Ах, так? – в гневе вскричал он. – Ни один тебя не достоин? Ну ладно же, дочь, слушай мою волю: завтра мы с тобой сядем в карету и поедем по дорогам королевства. И первый, кто нам повстречается на пути – будь то знатный рыцарь или крестьянин без роду-племени – станет твоим мужем!

Испуганная принцесса горько заплакала и кинулась в ноги королю:

– Отец, не губи меня! – просила она. – Не заставляй идти замуж за первого встречного! А вдруг это будет грязный нищий?

– Значит, быть ему твоим мужем, – неумолимо ответил король.

– Отец, сжалься! Пощади мою красоту! Если уж мне непременно идти замуж, пусть это будет человек отважный и умный. Позволь, я придумаю задание, а твои глашатаи объявят о нем по всему королевству. И уж кто его выполнит, тому я стану женой, обещаю!

Мольбы принцессы смягчили сердце короля. Все же он был незлым человеком и любил свою дочь.

– Ладно, – решил он, – будь по-твоему. Дозволяю тебе самой придумать задание. Но как только кто-нибудь его выполнит – мы тут же сыграем свадьбу. Это мое последнее слово.

Слезы принцессы тут же высохли. Она поднялась с колен и улыбнулась королю.

– Благодарю, отец. Тогда пусть твои глашатаи объявят по всему королевству: кто принесет мне золотой ирис, прекраснее которого нет в целом свете, тот и будет моим мужем.

И с этими словами принцесса вышла из покоев короля. А тот схватился за голову: он понял, как жестоко посмеялась над ним собственная дочь. Ведь ирис с золотыми лепестками, сияющими как солнце, был один в целом мире; он рос на вершине высокой горы и охранял его огромный свирепый дракон. Много людей загубило чудовище, но никому не удавалось совладать с ним.

Однако делать нечего. Королевское слово есть королевское слово. И уже на следующий день по всем дорогам помчались глашатаи, выкликая:

– Слушайте королевскую волю! Кто принесет принцессе золотой ирис с вершины горы – тот станет ее мужем!

Многие рыцари, услышав об этом, отступились. Впрочем, нашлись и те, кто решился помериться силами с драконом. Один за другим они отправлялись на вершину высокой горы в поисках золотого ириса – но никто из них не вернулся назад.

Прознал о королевском указе и бедный пастух Петер. Прознал – и горько заплакал.

– Где уж мне совладать с драконом, – говорил он, – если даже искушенные в боях рыцари все полегли, как один?..

Но ярким пламенем пылала в его сердце любовь к прекрасной принцессе, и Петер решился:

– Ладно, будь что будет! Пойду и я на гору. А если убьет меня дракон – пусть. Все равно без принцессы жизнь мне не мила.

И с этими словами Петер пустился в путь.

Долго шел он – проходил густыми лесами, переплывал через бурные реки, пробирался по топким болотам, – и вот, наконец, оказался у подножья высокой горы. Узкая тропка вела наверх, к вершине. По обе стороны от нее разверзались глубокие черные пропасти, и каждый неверный шаг грозил падением. Страшно было Петеру, но мысль о принцессе вела его, и он поднимался все выше, пока не оказался на самом верху.

И здесь увидел Петер золотой ирис, а увидев – обомлел. Воистину, не было во всем мире цветка прекраснее. Золотистые его лепестки были нежными, как тончайший шелк, и сияли так ярко, что их блеск затмевал свет солнца. Не помня себя, пастух потянулся, чтобы сорвать цветок, но тут раздался, вдруг, оглушительный шум крыльев, и прямо перед Петером опустился на скалу ужасный дракон. Был он огромен, точно дом, и весь покрыт блестящей чешуей, на вид прочнее стали. Хвост его был усажен острыми шипами, на лапах виднелись кривые когти, а из пасти торчали жуткие клыки. В страхе отшатнулся Петер, а дракон посмотрел на него страшными красными глазами и рокочущим голосом проговорил:

– Что это ты здесь делаешь, маленький человечек? Не иначе, как хочешь украсть мой прекрасный ирис, который я ценю превыше всех сокровищ. Ну, отвечай!

Ох, как страшно стало Петеру! И как много бы он дал, лишь бы оказаться подальше отсюда. Но любовь к принцессе по-прежнему жила в его сердце, и она придала ему смелости.

– Да, – признал он, – я пришел за твоим цветком, дракон. И я вызываю тебя на битву! Услышав эти слова, дракон засмеялся. От его хохота затряслись горы и, огромные камни, сорвавшись, покатились вниз по склонам.

– На битву! – повторил он. – Приезжали сюда воины на боевых конях, в прочных доспехах, с острыми мечами и длинными копьями. И знаешь ли ты, где все они теперь? На дне вот этой пропасти. Там, среди камней, лежат их кости, там ржавеют их мечи и латы. А ты чем надеешься меня сразить, человечишка? Неужели своим пастушьим посохом?

Петер, меж тем, взял себя в руки. И кое-что придумал.

– Нет, – отвечал он, – не посохом. Мы будем биться с тобой на загадках. Тот, кто первый не отгадает чужую загадку – тот и проиграл. Выиграешь ты – что ж, убьешь меня. А выиграю я – заберу твой чудесный ирис.

Дракон удивился. О таком он еще не слышал. Впрочем, битвы ему уже надоели, а в загадках он кое-что смыслил и полагал, что обыграет пастуха.

– Ладно, – сказал он, – так и быть. Согласен. Давай свою загадку.

Петер же думал, что дракон – существо глупое и недалекое, и обставить его в загадках – сущий пустяк. А потому начал смело:

– Нет ног, а бежит, нет рта, но никогда не молчит. Не котел, но бурлит, не гроза, но гремит. Ложе есть, но никогда не спит. Ну-ка скажи, что это?

– Вот удружил! – засмеялся дракон. – Мог бы уж выдумать что-нибудь и потруднее. Это река! Вот тебе ответ.

Петер только крякнул от досады. Дракон оказался не так прост и ответил правильно. Теперь была очередь дракона, и он сказал:

– Ну-ка ответь: где вода столбом стоит?

– Ну, это уж просто, – ухмыльнулся Петер. – В колодце.

– Верно, – буркнул дракон. – Твой черед.

И Петер загадал:

– Крылья есть, а не птица, зубы есть, а не зверь; сам великан, огромный как дом, ветру радуется.

Усмехнулся дракон.

– Можно было б сказать, что это я. И впрямь: я не зверь и не птица, а зубы и крылья есть. И огромный я, и по ветру люблю парить. Только ответ-то другой. Это мельница. Что, угадал?

– Угадал, – вздохнул Петер.

– Тогда слушай мою загадку: все-то ее любят, каждому-то она нравится, и везде-то ей уважение и почет. Короли и бедняки ей кланяются. Хоть выпачкай ее в грязи, хоть в пыли измажь – все также прекрасна и желанна она.

– Можно было б сказать, – в тон дракону отозвался Петер, – что это моя возлюбленная – принцесса. И прекрасна она, и желанна, короли и бедняки о ней грезят, и никакая грязь красоту ее не затмит. А только я знаю, что ответ-то другой. Это ведь золотая монета.

Нахмурился дракон, но деваться некуда: Петер правильно сказал.

Юноша, однако, забеспокоился. Дракон-то не так прост. Должно быть, много видал и слыхал на своем веку, и знает многое. Как бы не проиграть!

– Что ж, дракон, вот тебе загадка: золотой хозяин на поле – серебряный пастух с поля; друг друга догоняют, да никогда не догонят. Что это?

Призадумался дракон. Петер уж было обрадовался, да рано.

– Хитер, человечек, – сказал дракон, – и загадка твоя непростая, а только ответ я знаю. Солнце это и луна.

Совсем приуныл Петер. Настал черед дракона загадку загадывать.

– Слушай: есть три брата родные: один ест – не наестся, другой пьет – не напьется, третий гуляет, не нагуляется.

Теперь настал черед Петера призадуматься. Что же это за три брата такие? И так, и сяк вертит – а ответа-то нет. А дракон сидит да посмеивается.

– Что, человечек, задал я задачку? Ну, недолго ждать: скоро и твои кости на дне пропасти окажутся.

Петер только отмахивается. И страшно ему сделалось и тоскливо, а дракон думать не дает – пугает: выпустил из пасти струю пламени, и ближний куст терновника вмиг запылал, как факел. Жадно пожирает огонь ветви, утроба ненасытная… И вдруг осенило Петера.

– Постой! Брат, что наесться не может – это же огонь! Сколько не дай ему, все мало. А тот брат, что не напьется никак – должно быть земля. Ну, а третий – бродяга – это ж ветер! Что, угадал?

– Угадал… – заворчал дракон. – Умен. Только тебе со мной не совладать. Погоди еще! Совсем худо стало Петеру. Какую задачку не задаст – все знает дракон, и сам не промах. Ох, видно и впрямь белеть костям на дне пропасти. Думал он, думал, – что бы за загадку загадать посложнее, только на ум ничего не идет. Огляделся он по сторонам… а, все равно пропадать! И в отчаянии сказал:

– Ну-ка, что это такое: он прекрасен, как мечта, он сияет, словно солнце, а кто увидит его – жизнью поплатится. Ведь сторожит его мерзкое, уродливое, кровожадное чудище.

«Ну, – думает, – эту-то загадку он сходу отгадает». Дракон, однако, молчит. Подпер голову когтистой лапой, глаза прикрыл: думает. Уже солнце двинулось к закату, а дракон все помалкивает.

– Должно быть… – наконец проговорил дракон, – это огромный алмаз, что хранится на севере под горами. Он величиной с голову ребенка, а стережет его огромный тролль. Слышал я про такой.

– А вот и не угадал! – вскричал Петер вне себя от радости. – Ни один алмаз, даже самый прекрасный, не сияет как солнце. Проиграл ты, дракон!

– Проиграл?! – взревел дракон в ярости. – Быть того не может! А какой ответ? Ну-ка скажи!

Засмеялся Петер.

– Глупый ящер! Да это же твой золотой ирис. Он – прекрасен как мечта, он – сияет как солнце. И теперь он мой!

– Что-о?! – зарокотал дракон – да так, что над горами поднялся ветер. – Это же я его сторожу! Ты меня обозвал уродливым чудищем?! Меня – самое прекрасное на свете создание?! Ну, ты за это поплатишься!

Тут и понял Петер, что невольно задал дракону непосильную задачку. Ящер в своем тщеславии и помыслить не мог, что кто-то считает его мерзким чудовищем. Вот как славно все обернулось. И он сказал:

– А все-таки, дракон, я выиграл. Отдавай цветок!

Но дракон лишь в ярости заревел и выдохнул из пасти пламя. Петер едва успел увернуться и спрятаться за скалой. Вмиг дракон был рядом и ударил по скале огромным хвостом, да так, что она развалилась на куски, а каменное крошево разлетелось во все стороны. Лишившись укрытия, Петер едва увернулся от когтистой драконьей лапы. Дракон забил крыльями, подняв такой ветер, что юноша не устоял на ногах и покатился по земле. Вдруг в глаза ударило золотое сияние, и Петер увидел перед самым своим носом прекрасный ирис. Недолго думая, он сорвал его и кинулся бежать.

Мелкие камни осыпались под ногами, когда юноша мчался по узкой горной тропке. Он бежал, выбиваясь из сил, по скалам, то и дело оскальзываясь, падая, и все тело его скоро было покрыто ранами и кровоподтеками. Но дракон не отставал. Он несся следом, развернув гигантские крылья, и не было от него никакого спасения. От жаркого драконьего пламени кожа Петера почернела и обуглилась, и боль была невыносимой, но юноша все бежал и бежал, крепко сжимая в руке заветный цветок. Наконец, он сумел спрятаться от дракона в густом лесу, среди болота. Дракон покружил над деревьями, но Петера не приметил – и улетел раздосадованный. Должно быть, он решил, что и юноша, и цветок утонули в трясине. Когда опасность миновала, Петер выбрался из леса и отправился в обратный путь. Он едва шел, изнемогая от боли и ран, но любовь вела его, и – долго ли, коротко ли – Петер добрался, в конце концов, до дворца.

Принцесса стояла наверху высокой дворцовой лестницы, когда Петер оказался у ее подножия. Он был черен от драконьего пламени и едва держался на ногах, но прекрасный ирис полыхал у него в руке золотым факелом.

– Принцесса… – прошептал Петер и бездыханным упал у подножья лестницы.

Красавица сбежала вниз. Ее глаза горели алчным огнем. Она уже потянулась, чтобы взять цветок, зажатый в мертвой руке, как вдруг словно дрожь прошла по стеблю цветка, и золотистые лепестки затрепетали, точно от ветра. В тот же миг золотое сияние объяло тело Петера. Его страшные раны исчезли, почерневшая кожа стала свежей и розовой, и он живой, целый и невредимый поднялся с пола.

– Принцесса, – сказал он, – я принес то, что вы просили. Я выполнил ваше задание.

Однако ирис, который Петер по-прежнему держал в руке, больше не был золотым. Он словно отдал все свое сияние, красоту и жизнь мертвому юноше, вырвав его из цепких когтей Смерти. Теперь цветок был черным – как самая темная ночь, как самая глубокая пропасть в горах…

Принцесса в гневе взглянула на Петера.

– Выполнил задание? – переспросила она. – Как бы не так. Я велела доставить сюда золотой цветок, зачем мне черный? Оставь его себе и убирайся прочь, пока я не приказала страже вытолкать тебя взашей!

Петер поднял взгляд и встретился глазами с принцессой. И в тот же миг – так же, как вытекло золотое сияние из волшебного цветка – утекла из его сердца любовь к этой прекрасной, но жестокой и тщеславной девушке.

Не проронив ни слова, он повернулся и вышел из дворца, унося с собой черный ирис. И больше никто никогда не видел пастуха Петера в этих землях.

  

* * *

  

По прошествии многих лет черный ирис – по преданию, умевший исцелять любые раны и даже возвращать к жизни мертвых, – стал символом торгового дома Швулеблюмен, продающего по всем королевствам волшебные зелья. Говорят, что в столице Восьмого Королевства, в главном представительстве дома Швулеблюмен, растет черный ирис, напоминающий тот, что Петер принес принцессе. Но тот ли самый этот цветок или просто похожий – никому доподлинно не известно.